Степногорская городская больница – единственный стационар, обслуживающий не только жителей города, но и население окрестных поселков — более 160 тысяч человек.
Учреждение давно нуждается в капитальном ремонте, обновлении медицинского оборудования и замене мебели. Ситуацию усугубляет большая кредиторская задолженность, образовавшаяся ещё в период пандемии. Проблема давно всем известна, но ситуация от этого меняется мало. О том, как сегодня работает больница – в материале «Власти».
Первое, что бросается в глаза в главном корпусе больницы – это ощущение, что время здесь в буквальном смысле застыло. Полированный бетонный пол с вкраплениями мрамора, в углу – старый советский шкаф, обшарпанные двери.
«Территория, где мы сейчас находимся, называется больничным городком, – рассказывает активист Артём Сочнев, давно пытающийся обратить внимание на проблемы больницы. – Здесь расположены все учреждения, относящиеся к системе здравоохранения: поликлиника, больница, различные лаборатории. Было отдельное инфекционное отделение и туберкулёзный диспансер. Раньше работала и детская больница».
Больница была построена в 1984 году, в прошлом году ей исполнилось 40 лет.
Три года назад журналист Асхат Ниязов сделал о ней репортаж, показав, в каких условиях находятся пациенты. После выхода сюжета в город приехал тогдашний аким области Ермек Маржикпаев. Тогда он открыто заявил, что это самая запущенная больница в регионе. С этого момента проблема стала публичной, но больница до сих пор в долгах и так и не видела ремонта.
По словам Сочнева, в местном акимате отсутствуют специализированные отделы, отвечающие за сферу здравоохранения. Этим направлением занимается лишь один заместитель акима, который параллельно курирует и внутреннюю политику.
Активист считает, что возможности акимата Степногорска крайне ограничены. Максимум, что могут сделать власти, – это организовать совещание с коллективом и обсудить проблемы.
Останавливаемся у пустующего здания.
«Вот здесь было инфекционное отделение, которое сейчас не работает. По санитарным нормам оно всегда должно находиться отдельно от основного корпуса. Сейчас его перевели внутрь больницы, что является прямым нарушением. Все об этом знают, но ничего сделать не могут – все упирается в финансирование», – напоминает активист.
За зданием бывшей «инфекционки» возвышается ещё одно: когда-то здесь располагалась детская больница. Активист вспоминает, что она работала, когда он сам ещё был ребёнком. Сейчас в этом здании размещается психоневрологический диспансер.
Сочнев предлагает посмотреть, в каком состоянии находится четырёхэтажное здание бывшего тубдиспансера.
«Оно числилось на балансе, но, вроде бы, его продали за 15 миллионов», – показывает он на полуразрушенные строения, напоминающие бараки.
Мы пробуем открыть двери, но все заперто.
«Вообще, тубдиспансер тут необходим. В регионе много шахтеров – шахты есть и в Аксу, и в Бестобе. Это не Щучинск с лесами и не Кокшетау без серьёзной промышленности. Здесь реальная потребность, и здесь нужно формировать медицинскую компетенцию», – рассуждает активист.
Нам навстречу выходит мужчина невысокого роста. Спрашивает, что мы здесь ищем. Объясняем, что хотим узнать о судьбе заброшенного здания.
«Это пищеблок при больнице, – показывает он на невысокое строение напротив тубдиспансера. – Наши повара тут все готовят. А это туберкулёзный. Да, его продали. Сейчас там никого нет», – сообщает он.
«Какие условия в пищеблоке?» – интересуемся мы.
«Условия – полная херня! Так и запиши. Зайди, сфотографируй – бардак! Последний ремонт ещё в советское время был, после этого никто ничего не делал. Обещают одно, а толку нет. Больница вся в долгах. Оборудование – старье, котлы не работают. Из четырёх один еле греет. Плиты изношены до предела», – с возмущением говорит он.
Заходим в пищеблок. Обстановка мрачная, сыро. На потолке — плесень.
«Зимой здесь жутко холодно, отопления нет. Повара постоянно болеют, никто не хочет сюда устраиваться. Крыша протекает – все обещали починить, но так и не сделали. Это малый зал. А есть ещё большой… Там вообще ужас! Никто там не работает. Хотите покажу?» – предлагает он.
Идём в большой зал. Проходим несколько длинных коридоров: возникает ощущение, что мы в зоне отчуждения.
«Все здесь осталось точно таким же, каким было в советские времена. Раньше тут находилась больничная столовая, сюда приходили врачи, обедали, отдыхали», – вспоминает собеседник.
По его словам, руководство регулярно что-то обещает, но дальше слов дело не идёт.
«Пенсионные отчисления идут, но нас отделили, хотя мы формально числимся при больнице. В чем логика – непонятно! Ни отпускных, ни больничных. Работаем как наемники. Обещали разобраться, но уже два года как мы без отпусков. Раньше здесь арендовали помещение предприниматели из Астаны. Они хоть платили, хоть ремонт какой-никакой сделали. А сейчас даже продукты толком не поставляют. Больница должна платить за продукты, а у больницы одни долги, долги, долги», – жалуется он.
Возвращаемся к главному зданию больничного комплекса — «семиэтажке» уже другим маршрутом. На этом участке больничного городка запустение ощущается ещё сильнее: повсюду заросшая высокая трава, лавочки утопают в сорняках, под ногами – мелкий мусор. Останавливаемся в тени бетонных навесов, в народе известных как «грибки» или «зонтики».
За последние несколько лет в больнице сменилось два главных врача. Финансовые трудности начали нарастать ещё в период пандемии.
Сочнев признается, что не до конца понимает подход нынешнего главврача к управлению больницей. По его словам, тот постоянно просит помощи у всех, кто хоть как-то может повлиять на ситуацию. Вспоминает эпизод с открытием поликлиники при больнице: тогда руководство активно искало источники финансирования и вело переговоры о возможной поддержке.
«Начинаешь говорить об этом, а он сразу – вы же блогер, вы могли бы чем-то помочь. И к большинству такое же отношение. Приходили предприниматели, и им тоже говорил: "Здесь лежат ваши дети". Хотя я сильно сомневаюсь, что дети бизнесменов лечатся в этой больнице. Да и живут ли они вообще в Степногорске? Создавалось давление: посмотрите, как все плохо. Хотя решать эти проблемы должно государство. Это вопросы, которые можно и нужно закрывать через областной бюджет», – считает он.
Ситуация уже дошла до того, что поводом для радости становится обычный ремонт больничных коек.
«Но если уже это вызывает энтузиазм, что будет дальше? Начнём собирать деньги на бахилы, мыло или зубную пасту? До чего мы ещё дойдем?» – недоумевает активист.
«Если бы в Степногорске было отделение областного управления здравоохранения или хотя бы один человек, который бы курировал город на месте, работать стало бы значительно проще. Сейчас ощущается негласный конфликт с Кокшетау. Они находятся далеко, – подчеркивает Артём. – В Кокшетау, наверное, считают, что раз это Степногорск – пусть сами и разбираются. Хотя город является промышленным центром региона и обеспечивает значительную часть областного бюджета. То есть мы кормим другие районы», – подмечает Сочнев.
По словам активиста, реальная помощь могла бы прийти, если бы Степногорску присвоили статус города областного значения, или же придали местной больнице статус областной.
Мы в кабинете у и.о. главного врача Степногорской больницы Тохтара Конурбаева. По его информации, изначально больница была рассчитана на 580–600 коек. Проектировали её одни из лучших архитекторов Советского Союза, ведь Степногорск был закрытым городом и строился министерством среднего машиностроения. Сегодня медицинский комплекс занимает 24 тысячи квадратных метров на участке площадью 7 гектаров.
За 40 лет существования здания в больнице ни разу не проводился капитальный ремонт. Одна из главных проблем – кредиторская задолженность в 657 миллионов тенге, начавшая копиться во время пандемии.
«Я возглавил больницу в июле 2024 года, – говорит Конурбаев. – Здесь работаю чуть больше полугода. Ситуация действительно непростая. Одна из причин долгов – это повышение заработной платы медработникам. Повышение происходило трижды, но эти средства в масштабе тех денег, которые выделялись на содержание больницы. Мы были вынуждены перераспределять уже имеющийся бюджет, получаемый в рамках ГОМБП и ОСМС. Фонд заработной платы вырос. Ещё установленные тарифы не возмещают затраты учреждения. В результате кредиторка растет».
По мнению Конурбаева, ситуацию усугубляет и большое количество исполнительных листов. Выплаты по ним включают не только погашение основной задолженности, но и оплату услуг судебных исполнителей.
«Судебные исполнители удерживают до 25% от суммы. К примеру, с 20 тысяч тенге – 5 тысяч уходит на оплату их услуг. Они арестовывают наши счета, нам приходится просить об отсрочке выплат, – объясняет он. – Чтобы как-то справиться с ситуацией, мы приняли решение сдать часть свободных площадей в аренду. Это должно помочь покрыть часть расходов», – выражает надежду и.о. главного врача.
Сегодня на территории больницы работают сразу несколько организаций. Здесь открыт филиал Высшего медицинского колледжа Кокшетау, функционирует центр диализа BBNURA, располагается областная станция скорой медицинской помощи. Целый этаж арендует медицинский центр «Даригер Plus».
Больше всего горожан сейчас прикреплено к клинике «Viamedis», тогда как к Степногорской больнице – около 4 тысяч человек.
«Это очень мало, – говорит Конурбаев. – При такой численности рентабельность крайне низкая: пациентов недостаточно для полноценной работы учреждения».
При этом больница понемногу обновляет своё оснащение.
«Получили новое оборудование на сумму около 20 миллионов тенге. Открываются новые отделения. Только за прошлый год мы провели порядка 150 коронарографий и около 50 стентирований. Устанавливаем стенты».
Что касается ремонта, разработана ПСД на капитальный ремонт блоков «Б» и «В». Документация прошла госэкспертизу, и уже подана заявка на финансирование. Областной бюджет выделил 204 миллиона тенге, а оставшуюся сумму – около 1 миллиарда 900 миллионов тенге – планируется получить из республиканского бюджета. Общая стоимость проекта превышает два миллиарда тенге. Сейчас заявка находится на рассмотрении в Минздраве.
Кроме того, готова ПСД и на блок «А», а также проведено техническое обследование зданий морга, пищеблока и инфекционного отделения.
«Техническое заключение у нас уже есть, и мы надеемся, что финансирование на ремонт "инфекционки" всё-таки будет выделено, – говорит и.о. главного врача. – Пока временно разместили отделение на пятом этаже основного здания, но сейчас рассматриваем возможность перераспределения средств, в том числе с пищеблока, чтобы как можно скорее начать работы».
На 1 января 2024 года кредиторская задолженность больницы составляла около 790 миллионов тенге. По словам Конурбаева, её удалось сократить до 650 миллионов в основном за счёт возмещения затрат. За это время учреждение перевели на другую правовую форму, чтобы появилась возможность частично погасить задолженность за счёт бюджетных средств.
«Мы рассматриваем возможность снова перейти на ПХВ, – рассказывает Конурбаев. – У нас низкий уровень зарплат. Санитарки получают 85-90 тысяч тенге, сотрудники административно-хозяйственной службы – 70-90 тысяч, бухгалтер – 120-130 тысяч. В приоритете для нас закрытие вопросов по зарплате. Вслед за этим решение проблем с пенсионными начислениями и социальными выплатами. И только после этого мы направляем средства на погашение долгов за комуслуги и медикаменты, поставляемые через СК «Фармация». Постепенно наводим порядок», – говорит он.
Кроме того, Конурбаев отмечает, что по поручению акима области он встречался с предпринимателями города. В Степногорске семь градообразующих предприятий, при этом в городском бюджете отсутствует отдельная статья расходов на здравоохранение.
«Такая статья должна быть, – уверен он. – Возможно, из этих средств мы могли бы провести капитальный или текущий ремонт, заняться благоустройством территории. А сейчас получается, что мы вынуждены выживать самостоятельно. На сегодня средства нам выделяет только область, но, на мой взгляд, это неправильно».
Предприниматели все же пообещали помочь с ремонтом двух отделений. Например, закупили фанеру для кроватей. Но все же, по его словам, коллектив больницы старается справляться своими силами.
Осенью сотрудники сами замазывали щели на окнах, закупали силикон для утепления.
«Надо хотя бы крышу привести в порядок, чтобы не текла, – говорит он. – Все ждут, что кто-то придёт и наведет порядок. Но на самом деле все в наших руках. Я считаю, нужно провести что-то вроде обычая асар – всем миром собраться и решить проблему. Некоторые организации уже готовы выделить рабочую силу, чтобы помочь с косметическим ремонтом».
На капитальный ремонт операционного блока и отделения реанимации было выделено 427 миллионов тенге, говорит Конурбаев. Из этой суммы на сегодня получено около 350 миллионов, оставшиеся деньги пока не поступили, из-за чего ремонтные работы временно приостановлены.
«Под зданием находится бомбоубежище, конструкция рассчитана на землетрясение до семи-восьми баллов. Здание построено добротно, на совесть. Но за 40 лет инженерные коммуникации полностью износились. Некоторые трубы уже можно проткнуть пальцем. Я уже дал задание, возможно, начнём замену стояков собственными силами. Времени нет», – поясняет врач.
Остро стоит и кадровый вопрос: не хватает 18 врачей и 30 медсестер.
Для улучшения кадрового обеспечения он заключил меморандум с Национальным научным медицинским центром из Астаны. Центр оказывает консультативную и методологическую поддержку, а также готов направлять в Степногорск выпускников резидентуры.
Мы спрашиваем о судьбе бывшего тубдиспансера. Конурбаев подтверждает, что здание было продано за 15 миллионов тенге.
«Приобрели предприниматели из Алматы. Сейчас они пытаются перепродать его уже за 80 миллионов. Купили лет пять назад. Это было ещё до моего прихода», – уточняет он.
Мы просим Тохтара Конурбаева провести для нас экскурсию по больнице. Он на мгновение задумывается, затем соглашается. «Можем подняться на крышу, посмотреть, в каком она состоянии. Можем заглянуть и в морг, его затапливает во время дождей. Можем в пищеблок... там вообще ужас, – говорит Тохтар Конурбаев. – Вам показать хорошее или плохое? Я открыт для всего».
Конурбаев ведёт нас к отделению неотложной помощи, но прежде предлагает заглянуть в филиал медицинского колледжа. Мы заходим в здание и поднимаемся на этаж выше.
«Сейчас здесь обучаются 47 студентов – будущих специалистов со средним медицинским образованием. Мы разместили филиал колледжа прямо на базе больницы», – поясняет он.
Первое, что сразу бросается в глаза, – аккуратный ремонт и чистота. Вдоль коридора расположены кабинеты. В одном из них, прямо по центру, установлен аппарат Пирогова.
Конурбаев отмечает, что он обошелся областному бюджету примерно в 260 миллионов тенге. Отремонтировали этаж в 2022 году, а уже через год учебный процесс запустили. На тот момент Конурбаев ещё работал в областном управлении здравоохранения.
«Таким образом мы надеемся постепенно решать кадровую проблему. Часть выпускниц-медсестер после окончания останутся работать у нас. Ожидаем их уже к марту следующего года», – говорит Конурбаев.
Мы открываем дверь и снова переносимся во времена Советского Союза.
«Это приёмный покой. Он, как видите, нуждается в ремонте, – говорит Конурбаев. – Обшарпанные стены, старые двери и окна – все это требует замены».
Ведёт нас в небольшое помещение.
«Здесь находится изолятор для инфекционных больных, – указывает на изношенный линолеум. – Смотрите, пол весь затерт, местами порван».
Мы продолжаем идти по коридору. Пациенты стоят в очередях, кто-то сидит возле кабинета, один из больных лежит на носилках, тихо постанывая. Конурбаев на секунду останавливается, уточняет что-то у персонала, и мы движемся дальше.
«Там, на втором этаже, расположена станция скорой помощи, – показывает он. – А вот здесь – компьютерный томограф. Один из последних. Закупили в прошлом году, стоимость – около 450 миллионов тенге».
Продолжаем экскурсию.
«Ангиограф открыли?», – обращается к коллегам Тохтар Конурбаев, направляясь в кабинет.
Он объясняет, что здесь установлен новый цифровой ангиограф итальянского производства. Это современное оборудование, предназначенное для коронарографии и установки стентов.
«Очень дорогое оборудование, стоит почти миллиард тенге. Установили его в марте 2024 года, – поясняет он. – С тех пор уже провели 350 исследований и поставили 150 стентов».
Далее Конурбаев ведёт нас в центр раннего вмешательства.
Как и в филиале медицинского колледжа, здесь был проведен капитальный ремонт. Чисто, уютно, и сложно поверить, что мы все ещё находимся в том же здании больницы, где минутами ранее видели обшарпанные стены и старый пол.
«Это реабилитационный центр для детей от трёх месяцев до трёх лет. Наш профиль – неврология, – рассказывает старшая медсестра Ирина Дмитриева. – Мы работаем с детьми, у которых диагностирован детский церебральный паралич, синдром Дауна, двигательные нарушения, задержка психо-речевого развития, а также другие врождённые патологии».
Центр оснащен специализированным реабилитационным оборудованием, есть просторный зал лечебной физкультуры, где детей обучают базовым движениям – ходьбе, подъёму и спуску с горки, преодолению простых препятствий. В соседнем кабинете – иммерсионная ванна.
Спрашиваем у Конурбаева, сколько времени потребуется, чтобы все отделения больницы выглядели так же – чисто, современно и функционально.
«Годами на все это закрывали глаза, – вздыхает он. – За полгода такие вопросы не решаются. Я стараюсь, но, думаю, понадобится минимум два года, чтобы навести порядок. А если по-хорошему, с запасом – три-четыре. Да и многое не зависит только от меня».
На лестничном пролете он неожиданно останавливается, поворачивается к нам:
«Вот, например, «СК-Фармация» продает нам шприцы по 84 тенге. В обычной аптеке – они по 50. Я же не могу за этим следить, не имею на это полномочий!»
На следующем этаже расположено отделение профилактических осмотров. Здесь же – физиотерапия. Оборудование, по словам Конурбаева, устарело.
Лифт поднимает нас на шестой этаж. Конурбаев выходит и оглядывается.
«Впечатление, будто попали в Советский Союз, правда?» – интересуется он у нас.
Мы подходим к окну. Он показывает:
«Это блоки "Г" и "Е". Кровлю там ни разу не ремонтировали, течет».
Подходим к отделению. «Видите, кровати ещё с советских времен. На таких, может, бабушки наши лежали», – показывает нам и. о. главного врача.
«Некоторые поменяли, но все равно качество плохое, полые внутри. Посмотрите на окна, линолеум... Комната для реабилитации вообще не готова», – рассказывает заведующая.
«Выше у нас – кардиология и терапия. Давайте спустимся в травматологию. У нас есть собственный травмпункт, работает круглосуточно. Как я говорил, у нас девять клинических подразделений», – добавляет он.
Появляется заведующий травматологическим отделением. Мы просим его рассказать о наиболее актуальных проблемах.
«Отделение не ремонтировалось с тех пор, как была открыта больница. Двери старые, пол ещё в хорошем состоянии, но проводку нужно заменить. Было бы полезно установить кнопки для вызова дежурного персонала в палатах. На окнах, как видите, солнечная сторона, пациенты преимущественно лежачие, некоторые из них оставили здесь занавески. Но, несмотря на это, окна все равно не защищают от солнца, что негативно сказывается на состоянии больных. Стены обшарпаны, сантехника требует ремонта», – перечисляет проблемы заведующий отделением Танат Бисембаев.
«Это можно было бы ободрать самим», – говорит Конурбаев, показывая на штукатурку в ванной комнате.
«Мы обдирали. Видимо, краска была некачественной и не предназначена для влажных помещений, поэтому все продолжает осыпаться. К тому же, постоянно текут трубы...», – отвечает Бисембаев.
Выходим к запасному выходу. Нам подсказывают, что отсюда можно сразу пройти в хирургическое отделение, а затем – в реанимацию. Спускаемся по лестнице вниз.
На этом этапе снова задаем Конурбаеву вопрос: сколько средств необходимо на полный капитальный ремонт больницы?
«Два миллиарда – на два блока, ещё два – на блок "А". Сюда деньги как в колодец. Сейчас речь идёт о четырёх миллиардах, но это не все. Ещё же требуется ремонт пищеблока, морга и инфекционного отделения», – поясняет он.
В хирургическом отделении та же картина, что и в других: изношенные стены, устаревшее оснащение.
Мы идём по коридору лаборатории. «Сегодня проводим полный спектр исследований», – говорит Конурбаев, представляя нас персоналу.
«Но плитка здесь ещё с тех времен», – Конурбаев стучит по кафелю.
«Оборудование, конечно, современное, но нам бы ремонт и мебель...», – улыбается заведующая клинико-диагностической лабораторией Елена Артемасова.
Прощаемся. На выходе из здания – розовый плакат с изображением мультяшных персонажей, малышей и зверят: так в больнице встречают новоиспеченных мам. Завершить экскурсию Конурбаев предлагает как раз в родильном отделении.
«А что вам показывать? Что нам ремонт нужен? Канализация, электрика?», – отзывается старшая акушерка Татьяна Бланк.
«Покажите по ремонту, как есть», – просит её Конурбаев.
«У нас, скорее, гинекология... – уточняет она и ведёт нас к небольшому туалету. – Вот канализация. Мы её покрасили. Была вся чёрная, сейчас пожелтела... Представьте, каково женщинам? Приходится красить своими силами. Хотела купить поддон – 59 тысяч тенге на Kaspi, но у меня таких денег нет».
Спрашиваем, не выделяются ли средства на мелкие хозяйственные нужды.
«Нет! Постоянно приходится что-то подкрашивать, подмазывать. В последний раз косметический ремонт был в 2008 году. Двери в палаты должны быть с засовами, чтобы никто не приходил. Кровати у нас новые, получили в прошлом году. Они не функциональные. Только изголовье и ножная часть поднимаются. Но, по крайней мере, они мягкие, легко моются, и этого уже достаточно», – подмечает женщина.
В это время заведующий отделением Шерали Юлдашов приглашает нас оценить новые кровати-трансформеры.
«Это родовая палата. Здесь установлены современные многофункциональные кровати и новые мониторы для отслеживания состояния рожениц и плода. Все сделано для того, чтобы максимально облегчить процесс родов», – объясняет он.
«Тохтар Рамазанович, вот эти ролл-шторы – это премия, – говорит Татьяна Бланк, указывая на окно. – В двух палатах такие есть».
«Татьяна Владимировна была признана лучшим медработником прошлого года. Премиальные она потратила не на себя, а на отделение – купила эти шторы, – поясняет Конурбаев. – Деньги, которые могла бы потратить на семью, она отдала на благо пациентов».
«Конечно, хочется, чтобы у нас было все по-человечески...», – начинает Бланк.
«Зато оборудование есть новое», – добавляет Юлдашов.
«У нас уже лет восемь никто не приходит на работу. Молодежь максимум на три дня задерживается. Говорят, тяжело, – рассказывает Татьяна Бланк. – Сейчас, если учителя оскорбили – накладывают штраф. А медики? Чем мы защищены, кроме статьи в Кодексе о здоровье? Ничем».
«Сейчас вы посмотрели красивое отделение. Пойдемте посмотрим не очень красивое, – предлагает она и ведёт нас по коридору, заглядывая в палаты. – Вот это гинекологическое отделение. Косметический ремонт здесь делали ещё в ковидные годы. Посмотрите на пол. Хотелось бы, конечно, уюта. Но как его создать в таких условиях? Никакой зарплаты не хватит поменять пол. Или вот здесь, – указывает на потолок. – Поэтому сначала надо заменить канализацию и электропроводку. А потом уже все остальное».
Она останавливается у двери и приоткрывает её.
«А вот наша "святая святых" – раздевалка персонала. Посмотрите, в каких шкафах мы переодеваемся. Шерали у нас сам их чинит, подбивает, чтобы хоть как-то держались. Шуруповерт купили, сами что-то по отделению подкручиваем», – горько смеется Бланк.
Она ведёт нас дальше – в санитарную комнату.
«А вот здесь у нас моются женщины. Скажите, приятно ли находиться в таком помещении? – спрашивает Бланк, открывая дверь и указывая на старую ванну. – Знаете, сколько сил уходит на то, чтобы содержать её в чистоте?» – она жестом охватывает общее состояние комнаты: потертые стены, облупившаяся плитка, следы многолетнего износа.
На выходе из отделения я прошу Татьяну Бланк объективно оценить масштаб проблем в больнице.
«Канализация, электроснабжение и ремонт – в этом проблемы. Вот бы к нам какой-нибудь арабский шейх приехал и помог все обустроить! Мечтаем об этом», – шутит Бланк.
Одной из тех, кто на протяжении долгого времени пытается привлечь внимание ответственных лиц к проблемам больницы, является депутат маслихата Степногорска Нина Оразбаева. Она сама работает в больнице – в морге, поэтому знает о проблемах учреждения не понаслышке.
Более того, по словам Оразбаевой, сегодня ситуация принимает по-настоящему абсурдный оборот. Недавно на неё подали жалобу за то, что она, как депутат, открыто поднимала острые вопросы, касающиеся городской больницы.
«Пожаловались в маслихат и в центральный аппарат партии Amanat. Меня вызывали на комиссию, вынесли замечание – мол, подрываю репутацию как депутат. Хотя ведь именно закон даёт мне полномочия отстаивать интересы людей. В итоге меня, можно сказать, "разбирали" комиссионно в нелицеприятном ключе. Их цель – замолчать проблему. Главное для них – пристыдить, высмеять того, кто говорит о проблемах. Вот такое воздействие», – считает Оразбаева.
Когда она начала разбираться в ситуации, параллельно с этим была проведена проверка управлением государственных доходов по её обращению, по итогам которого было вынесено предписание об устранении нарушений.
«У меня есть все подтверждающие документы, я официально обращалась через платформу eOtinish», – рассказывает она.
Закрытие провизорного цеха также серьёзно повлияло на работу всей больницы, считает депутат. Решение было принято без предварительного уведомления сотрудников. Ранее больница самостоятельно производила мази, в том числе противоожоговые, поэтому закрытие цеха грозит серьёзными последствиями для пациентов.
Нина Оразбаева отмечает: общее настроение среди сотрудников остается подавленным. По её словам, люди боятся открыто говорить о своих проблемах.
«Если даже на меня, депутата, поступают жалобы и пытаются давить, то можно представить, в каком положении находится персонал. Честно, у меня самой уже опускаются руки. Пропадает мотивация бороться, когда тебя публично осуждают, ограничивают в действиях», – говорит она.
Власть — это независимое медиа в Казахстане.
Поддержите журналистику, которой доверяют.
Мы верим, что справедливое общество невозможно построить без независимой журналистики и достоверной информации. Наша редакция работает над тем чтобы правда была доступна для наших читателей на фоне большой волны фейков, манипуляций и пропаганды. Поддержите Власть.
Поддержать Власть
