Юристы отмечают, что суды стали гораздо требовательнее к проверке документов, прилагаемых к искам как доказательство соблюдения претензионного порядка.
Одна из последних тенденций казахстанского судопроизводства — повальное возвращение исков, в первую очередь по мотиву несоблюдения досудебного порядка урегулирования спора. Об этом свидетельствует поток жалоб юристов в социальных сетях.
Тщательно как никогда
Юристы отмечают, что суды стали гораздо требовательнее к проверке документов, прилагаемых к искам как доказательство соблюдения претензионного порядка.
Впрочем, требовательность излишней не бывает, если она в рамках закона, разумности и справедливости. К примеру, требование о взыскании долга направлено истцом не на адрес, указанный в договоре, а на адрес по месту нахождения заложенного имущества. Возврат иска в таком случае обоснован. Если истец направил требование на старый почтовый адрес ответчика, хотя был заранее извещен о смене адреса, то есть все основания для возврата иска. Не приложены доказательства направления ответчику уведомления о неисполнении обязательств в нарушение обязательного досудебного порядка? И в этом случае возврат правомерен.
Но настораживают не такие случаи, а те, в которых суды стали приводить основания для возврата, которые можно назвать, как минимум, спорными.
Принцип отправки или принцип получения?
В одном деле суд посчитал, что доказательств направления ответчику требования о досрочном исполнении обязательств в виде почтовой квитанции недостаточно; необходимо представить доказательства вручения такого требования должнику.
Суд, возвращая иск, исходил не из принципа отправки (когда достаточно представить доказательства направления письма адресату), а из принципа получения претензии (когда необходимо представить доказательства вручения письма адресату). Выходит, что ответчику достаточно заявить, что претензию он не получал — и суд поверит ответчику наслово и вернет иск.
Между тем лишь в прямо оговоренных случаях закон требует не уведомления, а вручения документа. Например, закон требует вручения залогодателю уведомления о проведении внесудебных торгов предмета ипотеки и лишь при невозможности вручения достаточно направить уведомление заказным письмом (пп.1) п.1 ст.25 Закона РК “Об ипотеке недвижимого имущества”).
В случаях, когда закон прямо не говорит о вручении, должен действовать принцип отправки (кстати, на принцип отправки как общий принцип передачи вещей посредством почтовой связи указывает и норма п.1 ст.239 ГК). Принцип отправки означает презумпцию получения корреспонденции адресатом. Съехал ли получатель с прежнего адреса, не уведомив контрагента; домочадцы получили письмо, но не передали адресату — в подобных ситуациях риски и упущения неполучения корреспонденции возлагаются на адресата. В конце концов адресат же может просто отказаться от получения письма, но почему из-за этого должен страдать истец? Из принципа отправки по сей день исходила и практика: заявитель представляет почтовую квитанцию об отправке заказного письма.
Однако встречающиеся в последнее время определения судов “ломают” сложившуюся практику без веских на то оснований.
Взыскание долга — только через нотариуса?
В попытках вернуть исковое заявление отдельные судьи делают порой невероятные “финты”.
В одном деле о взыскании долга суд обосновал возврат иска тем, что якобы не соблюден установленный законом “О нотариате” досудебный порядок в виде обращения к нотариусу за выдачей исполнительной надписи. Суд рассуждал следующим образом: взыскание денежного долга возможно по исполнительной надписи нотариуса, а раз так, то обращение к нотариусу за совершением исполнительной надписи есть не что иное как обязательный досудебный порядок разрешения спора. Поскольку истец не обращался к нотариусу за получением исполнительной надписи о взыскании долга с ответчика, то исковое заявление подлежит возврату по причине несоблюдения досудебного порядка (например, дело № 1110-20-3-1/3353).
Приведу лишь некоторые аргументы о неправосудности возврата иска.
Во-первых, закон о нотариате устанавливает условия, при которых возможна выдача исполнительной надписи. Среди них — бесспорность требования, признание долга должником. Отсутствие согласия ответчика с долгом (как имело место в данном деле) однозначно исключает совершение исполнительной надписи. Во-вторых, ни одним законодательным актом обращение к нотариусу не отнесено к обязательному досудебному порядку урегулирования спора. В-третьих, наличие права на обращение к нотариусу за совершением исполнительной надписи (если имеются на то основания) не исключает права на обращение в суд.
Ужас такого подхода в том, что под него можно подвести практически любые исковые требования, связанные со взысканием денег и истребованием движимого имущества. Взыскание денег — это ведь не только взыскание займов, но и взыскание цены товара, платы за оказанные услуги, выполненные работы, арендной платы и пр. Любое взыскание денег и истребование движимого имущества — всё это можно будет развернуть через предварительное обращение к нотариусам. Более неудачной попытки решения проблемы высокой нагрузки судов придумать сложно.
Есть надежда, что вышестоящие судебные инстанции разберутся и исправят ошибки нижестоящих судов.
Предмет спора есть!
Среди жалоб юристов на возвраты исков особую настороженность вызвало также вот какое основание. В одном деле суд возвратил иск о взыскании задолженности по причине того, что в ответе на претензию ответчик выразил согласие с предъявленным требованием. По мнению суда, согласие ответчика с суммой долга означает отсутствие спора, и посему иск подлежит возврату.
Несостоятельность доводов о возврате по такому основанию состоит в следующем.
Во-первых, исходя из ст.4 ГПК, основанием для обращения в суд является не только наличие спора, но и собственно нарушение субъективного права (непоставка товара, неуплата долга, незаконное удержание имущества и пр.).
Во-вторых, предъявляя иск, истец заявляет, тем самым, не только требование к нарушителю его субъективного права, но и обращается к суду с требованием применить к нарушителю властные полномочия. Право на судебную защиту — это конституционное право каждого, которое может быть ограничено строго в случаях, установленных законом. В свою очередь, государство в лице судебных органов имеет конституционную обязанность по обеспечению этого права. Может ли суд самовольно устраниться от исполнения своей конституционной обязанности? Конечно, нет. Произвольное или расширительное применение установленных законом оснований для возврата иска совершенно недопустимо. Любые попытки ограничить право на судебную защиту вне строго установленных рамок должно пресекаться как нарушающее соответствующее конституционное право. Необоснованный возврат исков — это есть ничто иное как ограничение доступа к правосудию. Нет такого основания для возврата иска как отсутствие предмета спора (см. ст.152 ГПК). Равным образом это не основание и для прекращения производства по делу (см. ст. 277 ГПК).
В-третьих, в теории процессуального права под предметом спора понимается объект спорного правоотношения, благо, относительно которого возникает спор (не следует путать с предметом иска, под которым понимается материально-правовое требование к ответчику, в отношении которого суд должен вынести решение). Например, деньги, движимое и недвижимое имущество, права и обязанности лица, решения, действия или бездействие органов государственной власти и др. — это предмет спора. Если должник признает долг, но не возвращает его, имущественное благо в виде денег не исчезает; кредитор как был без удовлетворения своего требования, так и остался, несмотря на тысячекратные заверения должника в его погашении. Следовательно, признание долга должником, ответчиком не означает отсутствие спора.
В-четвертых, позиция об отсутствии предмета спора вследствие признания долга ответчиком открывает бескрайние возможности недобросовестным должникам избежать исполнения обязательства. Должник может заявить, что он исполнит обязательство (высвободит арендованную квартиру, поставит товар, вернет заем и т.п.) через месяц, потом через полгода, потом ещё год — и так до бесконечности. Если такой должник при этом ещё откажется от закрепления своего обещания в соответствующем соглашении с кредитором, ситуация для истца усложнится.
Теоретически кредитор может прибегнуть к упрощенным формам взыскания в виде приказного производства, упрощенного письменного производства и исполнительных надписей нотариусов. Однако такие формы применимы не ко всем требованиям и обязательствам. Кроме того, их применение может оказаться безуспешным в случае подачи должником возражений.
Сказанное указывает на ошибочность тезиса об отсутствии предмета спора при наличии согласия ответчика с долгом и негативные последствия его применения на практике.
Ошибки исправляются
Справедливости ради следует отметить, что в ряде случаев апелляционные инстанции не соглашаются с надуманным возвратом исков.
Например, суд первой инстанции вернул иск, основываясь только на заявлении ответчика о неполучении им документов от истца в порядке досудебного урегулирования. Отменяя определение о возврате иска, апелляционная инстанция указала, что представленные истцом доказательства в виде почтовых извещений подтверждают направление им названных документов в порядке, определенном договором, следовательно, досудебный порядок урегулирования спора соблюден, оснований для возврата не имеется (дело № 2а-6182/2019).
В другом деле ответчик также пытался ввести суд в заблуждение, утверждая, что не уведомлялся о наличии задолженности. Суд первой инстанции, возвращая иск, сослался на отсутствие доказательств, свидетельствующих о получении ответчиком требования в досудебном порядке. Апелляционная инстанция определение отменила, указав на доказанность истцом направления соответствующих уведомлений. Кроме того, установлено, что ранее уже выносилось решение по данному требованию в упрощенном порядке, но оно было отменено по заявлению самого же ответчика. Как справедливо отметила апелляционная инстанция, это свидетельствует о том, что должник знал о наличии образовавшейся задолженности. К слову, срок просрочки долга на момент подачи иска составлял 874 дня (дело № 7199-20-00-2а/2106).
Это временно?
Причина всплеска возвратов исков отдельными судами ясна: необходимость снижения нагрузки на суды в период пандемии. Это читается между строк и в Разъяснении №1, утверждённым постановлением пленарного заседания Верховного Суда Республики Казахстан от 6 мая 2020 года № 9. Посыл таков: сейчас не время судиться. Под этот тезис подвели даже такое объяснение: использование возможностей для мирного урегулирования споров соответствует нормам деловой этики (см. ответ на вопрос 4 Разъяснения).
Очень спорное объяснение тому, чтобы избежать споров. Подразумевается ли под этим, что в период пандемии судиться неэтично? Заметьте: не соответствующим деловой этике предстает не нарушение субъективных прав, а их защита в судебном порядке. Но ведь и в период пандемии субъективные права могут быть нарушены! Так неужели нельзя рассчитывать на правосудие в этот период?
Необоснованный возврат исков сродни ситуации, когда больных не принимают в больницы, а призывы к мирному урегулированию споров звучат как советы по самолечению на дому.
Но все же было бы честно признать, что истинная причина всплеска возврата исков — опасения коллапса судебной системы, когда часть судейского корпуса болеет или находится на карантине, а дистанционное правосудие — это вовсе и не правосудие в подлинном смысле. Если вслед за отечественным образованием и здравоохранением “ляжет” судебная система, то мало не покажется.
Пандемия как объективно действующий внешний фактор неизбежно оказывает влияние на функционирование судов и правосудие в целом. Скорее всего, нам придётся смириться с новыми “странностями” в судебной практике, в том числе по возврату исков.
Однако при этом юридическая общественность должна получить чёткий сигнал или заверения, что наметившиеся отступления в судебной практике по возврату исков носят исключительно временный и вынужденный характер в период пандемии и по её завершении право каждого на доступ к правосудию будет восстановлено полностью. Главное, чтобы исключение не стало правилом.
